Половина крестьян были раскулачены по политическим мотивам

Каковы были формальные причины «раскулачивания» и кем были «кулаки» на самом деле? Каков был масштаб репрессий против крестьян в начале 1930-х годов? Об этом на лекции «Раскрестьянивание по-советски: суть и масштабы кампаний по коллективизации и «раскулачиванию» на Урале» рассказал доцент факультета экономических наук ВШЭ Алексей Раков. Лекция состоялась в рамках проекта «Университет, открытый городу: лекционные четверги в музеях Москвы» в Музее истории ГУЛАГа.

«Раскулачивание» или раскрестьянивание

Алексей Раков рассказал, что его первоначальный интерес к этой теме был вызван личными причинами: он хотел найти информацию о родственниках, которые пережили «раскулачивание». Сведения о своей семье в архивах он не нашел, зато обнаружил множество других историй, которые выросли в архивное исследование по всему Уралу — самому крупному району спецпоселений. Исследование проводилось на основе анализа базы данных по «раскулаченным» крестьянам Южного Урала (Троицкого, Челябинского и Златоустовского округов) и базы данных по спецпереселенцам этого региона — крестьянам, переселенным сюда из других областей в 1930-1934. В первую базу вошли списки кулацких семей, подлежащих выселению, списки и характеристики лиц, лишенных избирательного права, и анкеты и личные карточки спецпереселенцев. Размер выборки, занесенной в базу данных «"Раскулаченные" крестьяне Южного Урала (1930-1934 гг.)», составил 1461 семью (или 16,8%), подвергшуюся «раскулачиванию».

Отталкиваясь от гипотезы о том, что значительная часть «раскулаченных» крестьян Южного Урала попали в эту категорию по политическим, а не по формальным экономическим параметрам, исследователь поставил перед собой две задачи. Во-первых, проверить, насколько «раскулачивание» соответствовало прописанным в нормативно-правовых актах критериям, в частности, Постановлению СНК СССР от 21 мая 1929 года, а, во-вторых, выяснить, кто подпадал под определение «кулаков», были ли эти люди действительно настолько богаты, как принято считать.

ОГПУ занималось «раскулачиванием» исходя из количественных планов, которые в советской традиции стремительно перевыполнялись

Как объяснил лектор, термин «раскулачивание» взят в кавычки неслучайно. Сделано это потому, что «ликвидация кулачества как класса» была сталинской идеологемой. Выступая на Всесоюзной конференции аграрников-марксистов 27 декабря 1929 года, Сталин провозгласил «ликвидацию кулачества как класса». Хотя даже если обратиться в главному авторитету в этой области В.И. Ленину, «кулаки» классом никогда не являлись. Раскрестьянивание же — более универсальный общеевропейский термин, означающий переход от индивидуального хозяйства к коллективному.

Планы и советская модель их претворения в жизнь

По замыслу Сталина, кампании по коллективизации и «раскулачиванию» должны были идти параллельно, так как «раскулачивание» давало средства для формирования колхозов.

ОГПУ занималось «раскулачиванием» исходя из количественных планов, которые в советской традиции стремительно перевыполнялись: минимальный план — 18,5 тыс. «раскулаченных» семей на Урале, максимальный план — 24,5 тыс. семей. В реальности уже в 1931 году было «раскулачено» более 28 тыс. семей, к 1933 году — более 31 тыс. семей.

При этом любая публичная информация о методах, которыми осуществлялось «раскулачивание», была недопустима: «Категорически запрещается воспроизводить в печати публикацию фактов расстрела кулацких элементов, примите точно к исполнению», — пишет в телеграмме первый секретарь Уральского обкома ВКП (б) Иван Кабаков.

 

Юридические казусы советского права

Разбирая по пунктам признаки «кулацкого» хозяйства, записанные в Постановлении СНК СССР от 21 мая 1929 года и анализируя законодательную практику того периода, Алексей Раков обращает внимание на различные юридические казусы  и нестыковки.

В частности, согласно Постановлению СНК СССР от 21 мая 1929 года, хозяйство признается «кулацким», если оно систематически применяет наемный труд. Но к этому времени еще не был отменен закон, разрешивший во время НЭПа наемный труд (его отмена состоялась позже, 1 февраля 1930 года). «Фактически перед нами ситуация, когда государство само себя объявляет вне закона, когда закон начинает иметь обратную силу. И это при том, что советские колхозы отчаянно нуждались в наемном труде, им не хватало рабочих рук, и сами колхозники были вынуждены нанимать своих односельчан на работу для сбора урожая», — говорит автор.

Еще один признак — в хозяйстве имеется мельница, маслобойня, сушилка и другие промышленные предприятия с механическим двигателем. По факту же при «раскулачивании» на местах учитывалась только первая часть определения — наличие сельскохозяйственных машин, под которыми понимались грабли, лопаты, тяпки, а собственно «механический двигатель» благополучно опускался.

Признаки «кулацкого» хозяйства согласно Постановлению СНК СССР от 21 мая 1929 года:

• если хозяйство систематически применяет наемный труд;
• если в хозяйстве имеется мельница, маслобойня, сушилка и другие промышленные предприятия при условии применения в них механического двигателя;
• если хозяйство систематически сдает внаем сложные сельскохозяйственные машины с механическими двигателями;
• если хозяйство сдает внаем отдельно оборудованные помещения под жилье или предприятие;
• если члены хозяйства занимаются торговлей, ростовщичеством, коммерческим посредничеством или имеют другие нетрудовые доходы (в том числе служители культа);
• предельный размер дохода, облагаемого единым сельхозналогом, ниже которого хозяйство не считалось «кулацким», составлял 300 рублей на едока, но не более 1500 руб. на хозяйство.

Позднее перечень признаков неоднократно дополнялся. Сначала добавили еще два: во-первых, аренду земли, садов и виноградников, а во-вторых, эксплуатацию окружающего населения посредством работы на дому при наличии промпредприятия или сдачи в аренду этого предприятия. В 1931 году право на дополнение перечня этих признаков было предоставлено облисполкомам.

Все для индустриализации страны

«Раскулачивание» и коллективизация шли одновременно с индустриализацией страны и по сути финансировали ее.  Во-первых, за счёт экспорта зерна, он вырос с 178 тыс. тонн в 1929 году до 1,7 млн тонн в 1933 году. Деревня стала одним из источников советской индустриализации — отбираемый у крестьян хлеб шел на экспорт, а на вырученную валюту покупали станки. Но так как зерно у крестьян сначала закупалось по невыгодным для них ценам, а потом и вовсе изымалось, то в условиях неурожая и действий властей это привело к голоду 1932-1933 годов, унесшему жизни 8 млн человек.

Единый сельскохозяйственный налог от единоличных хозяйств в 1932 году на Урале составил более 382 млн руб., для сравнения — отчисления от всех уральских предприятий тяжелой промышленности составили 388 млн руб.

Во-вторых, перекачка средств из деревни в город осуществлялась с помощью не только «ножниц цен», но и налогов. Единый сельскохозяйственный налог от единоличных хозяйств в 1932 году на Урале составил более 382 млн руб., для сравнения — отчисления от всех уральских предприятий тяжелой промышленности составили 388 млн руб. В 1933 году план на исполнение сельхозналога составил уже более 760 млн рублей только по Уралу.

Также существовала и практика самообложения, которое только на Урале в 1932 году принесло в бюджет 485 млн рублей. Кроме того крестьяне, попавшие под репрессии, в обязательном порядке подвергались индивидуальному обложению. Применялась прогрессивная шкала налога, которая доходила до 70%. Самообложение — это форма первоначально добровольного участия населения в расходах на хозяйственное и культурное строительство, получившая распространение в период проведения коллективизации. Эти сборы часто повторяли сельскохозяйственный налог, но расходовались на местные нужды. При этом вопрос о введении самообложения решался на общих собраниях жителей деревень и сел, а принятое решение было обязательным для всех. Постепенно в 1930-е годы «добровольность» исчезла.

Экономический показатель «раскулачивания»

Все «кулаки» были официально разделены на три категории.

В первую категорию попадали представители контрреволюционного актива, их дела рассматривали спецтройки в составе представителей ПП ОГПУ, обкомов ВКП (б) и прокуратуры, а члены семей выселялись в отдаленные районы с конфискацией всего имущества или расстреливались.

Вторая категория — наиболее богатые «кулаки», «опора антисоветского актива», подлежали выселению на спецпоселение, в эту категорию включали и «подкулачников», то есть всех сочувствующих «кулакам».

К третьей категории относились все остальные «кулаки», которые, должны были переселяться внутри области или края.

Среднестатистический глава семьи был «раскулачен» в 1930 году по второй категории, являясь трудоспособным русским мужчиной в возрасте 45 лет, который уже был лишен избирательных прав в 1929-1930 годах за эксплуатацию батраков и сельскохозяйственных машин. Он платил индивидуальный налог, не был под судом (всего 25% были судимы, из них лишь 10% имели чисто уголовный характер), не служил в армии, обладал посевом чуть более 10,5 десятин.

Исследователь задается вопросом: посев чуть более 10,5 десятин — много это или мало? Соответственно, были ли эти люди зажиточными, как принято считать? Для сравнения: перед революцией в 44 губерниях европейской России 10 млн дворов имели в среднем прядка 9 десятин земли. До революции земли Троицкого округа, который и рассматривается в исследовании, входили в состав Третьего отдела Оренбургского казачьего войска. Согласно Положению о размежевании земель Оренбургского войска 1876 года, на одну войсковую душу должно было приходиться не менее 30 десятин земли, 24 десятины пашни, 3 — луга. А в дальнейшем стали выделять о 30 до 100 десятин, и на один казачий двор могло приходиться от 60 до 200 десятин земли. Таким образом, получается, что посев в 10,5 десятин для семьи — это совсем немного, фактически это средний размер, делает вывод лектор.

О чем это говорит? «Раскулачивание» шло, в первую очередь, по политическим мотивам, главным из которых была враждебность крестьян по отношению к советской власти.

Согласно исследованию Алексея Ракова, в 1930 году — в первый год кампании —доля «раскулаченных» не по признакам зажиточности приближалась на Южном Урале к 50%. По мнению докладчика, это объясняется как практикой перевыполнения норм, так и теми цифрами, которые были спущены сверху. Согласно Директиве Политбюро ЦК ВКП (б) «О мероприятиях по ликвидации кулацких хозяйств в районах сплошной коллективизации» от 30.01.1930 года, общая численность «кулаков» устанавливалась в пределах 3-5% всех крестьянских хозяйств. Но по данным динамической переписи Центрального статистического управления, доля «кулацких» хозяйств только в РСФСР сократилась с 3,9% в 1927 году до 2,2% в 1929 году, то есть еще накануне коллективизации. Следовательно, заданные цифры никак не могли быть выполнены — к концу 1929 года по всей стране оставалось менее 600 тыс. семей, отнесенных к «кулацким».

Можно сделать вывод, что к середине 1930-х годов в процессе «раскулачивания» была уничтожена наиболее активная и предприимчивая часть крестьянства, которая могла бы поднять экономику страны, как это и происходило во время НЭПа. Второй жертвой стали те, кому приписывали политические мотивы, или те, кому действительно по разным причинам не нравилась советская власть.