«История человечества не так уж велика»

О факультативах, которые кафедра всеобщей и отечественной истории ГУ-ВШЭ предлагает студентам всех факультетов Вышки в этом учебном году, а также о том, что интересует будущих экономистов в истории человечества, рассказывают заместитель заведующего кафедрой Алексей Рябинин и профессор Аполлон Давидсон.

— Алексей Леонидович, как в целом организовано обучение истории в Вышке и как «встроены» в эту систему факультативы по истории?

Алексей Рябинин

— Наша кафедра разработала стандартный курс отечественной истории, который на разных факультетах разбит на разное число модулей. На факультетах, связанных с гуманитарными дисциплинами, количество модулей, разумеется, больше, но так или иначе, история преподается практически всем студентам, потому что, как бы банально это ни звучало, знать историю важно и полезно каждому культурному человеку независимо от его специальности.

Кроме того, на нашей кафедре читается большое число факультативов. Они очень занятны в том смысле, что каждый студент Вышки может выбрать для себя факультатив, который будет ему интересен. Факультативы нестандартные, очень сильно различаются, в том числе, и по объему, и их выбор зависит исключительно от желания и времени, имеющегося в распоряжении у студента.

— Какие факультативы предлагает студентам ваша кафедра?

— Студентам, интересующимся политикой, будет читаться курс «Политические лидеры ХХ века». Есть факультатив «Средняя Азия в советский и постсоветский период» — сейчас специалистов по этому направлению готовится очень мало, так что курс пригодится экономистам-международникам и политологам.

Факультативы «Средневековая материальная культура Евразии» и «Традиционная культура Руси» будут интересны любителям изучения повседневности, тем, кто хочет знать «материальную ткань», в которой разворачивались исторические события. Факультатив «Русская эмиграция» рассказывает о жизни русской интеллигенции в Западной Европе между двумя мировыми войнами, о ее проблемах, в том числе и о тех, которые были связаны с необходимостью адаптироваться к новой обстановке.

Профессор кафедры всеобщей и отечественной истории Аполлон Борисович Давидсон читает курсы «Литература и история «Серебряного века» и русского зарубежья» и «Творческая интеллигенция и советские вожди». Мы знаем, что эти два факультатива будут пользоваться успехом у тех, кто хочет ознакомиться с высочайшими достижениями русской культуры предреволюционной поры и той ее филиации, которая спаслась от большевизма в эмиграции, а еще — у тех, кому интересен сложный период советской культуры, которая наряду с официальным искусством включала в себя слои «подсоветской» и антисоветской культуры. Аполлон Борисович был лично знаком с Ахматовой, Одоевцевой, Берберовой, Всеволодом Рождественским, он может рассказать много такого, чего, кроме как от него, ни от кого и никогда не услышишь.

Особо я бы выделил такие «частные» факультативы, как «Традиции русского застолья и ресторанного дела» и «История холодного оружия». Поначалу мы думали, что они будут интересны лишь узкому кругу студентов, а оказалось, что они очень популярны. Курс об истории холодного оружия будет читать известнейший специалист в этой области Михаил Викторович Горелик, его иллюстрации, посвященные древним видам оружия, украшают многие книги по этой теме. Те студенты, которые в детстве читали энциклопедию «Аванта», сами не зная того, уже составляют его аудиторию, ибо в ней все иллюстрации, реконструирующие древнее и средневековое оружие, выполнены Михаилом Викторовичем.

— Вы читаете факультатив, который называется «Восток и Запад в мировых цивилизациях». О чем он рассказывает?

— Я бы его охарактеризовал как «Человек и его время». Поначалу я читал этот курс как историю материальной культуры и историю повседневности, но по мере разработки курс стал включать в себя такие области знаний, как мифологию, астрологию, магические практики народов мира, специфику ментальности древних и средневековых людей разных стран и цивилизаций. Своим курсом я бы хотел развеять у студентов, замученных необходимостью запоминать множество дат и событий, впечатление о том, что история длинна и скучна. То, что она не скучна, надеюсь, мне удается показать в ходе чтения курса. Но и впечатление о том, что она длинна, очень обманчиво. Ведь та часть истории, которая зафиксирована документальными источниками, охватывает немногим больше ста поколений. Дальше начинается сплошная археология, поиск предметов материальной культуры, сопровождаемые редкими свидетельствами клинописных табличек и египетских иероглифов. Историк здесь испытывает дефицит собственно исторического материала, а так хотелось бы, чтобы письменные свидетельства вели нас и дальше вглубь веков! Иногда кажется, что все в человеческой истории менялось постепенно, но, стоит нам «перескочить» через несколько поколений, как мы понимаем, что за это время произошла революция. Поэтому так важно проследить разноплановые нюансы перехода одного периода в другой и не «зацикливаться» только на экономике и политике.

— Студенты-экономисты и политологи, наверное, высказывают другую точку зрения?

— И тем не менее, мы стараемся донести до них, что ткань истории состоит, в том числе, из идей, обычаев, материальной культуры, которые трудно проанализировать, используя только экономико-политические мерки — а такой поход к изучению был доминирующим до начала 1990-х годов. В частности, курс, который веду я, дает общее представление о менявшейся структуре быта, начиная с материальной сферы — предметов обихода, пищи — до сферы духовной. Он читается в течение пяти модулей на первом курсе, останавливаясь на Новом времени. Еще два модуля читаются на втором курсе.

— Есть среди факультативов и один с угрожающим названием «Террор в мировой истории»...

— Да. Это очень интересная и сложная тема. Интересно понять, почему в какие-то периоды истории события принимают такой характер, что общество погружается в массовый террор. Поскольку этот курс читает профессор Иван Владимирович Кривушин, специалист по западной истории, он начинает с проскрипций, с римского времени, переходит к Великой французской революции и к сталинскому террору.

Это состояние общества на грани сумасшествия на самом деле требует детального исследования. Ныне не почитаемый классик марксизма Фридрих Энгельс писал: «Террор французских якобинцев вершился руками насмерть перепуганных людей». Такого рода страх, искусственно нагнетаемый, охватывал европейское общество время от времени, а в азиатских обществах — в китайской, вьетнамской, корейской деспотиях — он был постоянным фоном исторических событий и поддерживался казнями, преследованиями, доносами. Если в европейской истории подобные страшные периоды сменялись длительным затишьем, то в азиатской истории государственный террор ослаблялся только с распадом самого государства, но и тогда сменялся террором частных лиц — бандитов и разбойников.

— Насколько эти процессы зависят от представлений о жестокости в разных культурах и обществах?

— Это один из ключевых вопросов. Тот уровень жестокости, который допустим в азиатских странах, в Европе абсолютно неприемлем, и европейцы могли позволить себе развиваться на основе не карательной бюрократической системы, а на принципах частных отношений и юридических договоров. В этом смысле Европа развивалась в «тепличных» условиях и долгие годы полагала, что именно они и являются общей нормой. Это далеко не так. Сейчас специфика восточной ментальности прорвалась наружу и материализовалась в различных формах, в том числе и в виде мирового терроризма. Культурно-исторические особенности восточных цивилизаций необходимо не только изучать, но и учитывать в политической деятельности, ведении деловых отношений, межэтнических контактах, которыми наполнена наша жизнь. Это важно потому, что, увы, чем дальше, тем больше мир движется в направлении азиатизации. И мы это прекрасно чувствуем даже в повседневной жизни. Кстати, этой проблеме посвящен целый курс «Афроазиатизация общества», который читает профессор Аполлон Борисович Давидсон на факультете прикладной политологии. Европа и США фактически перестали быть «плавильными котлами» различных этнических групп, спаивающих их в единую нацию, эти регионы постепенно превращаются в конгломераты этнических сообществ, живущих по своим собственным законам, соответствующим традициям «этнической родины». Общины новых переселенцев, существующие в западных странах, все менее склонны воспринимать западные ценности. Эти процессы описаны исследователями. Первое поколение мигрантов старается вжиться в тот социум, в котором оно оказалось, и у него это плохо получается. Второе и третье поколение делает это более успешно. А вот последующие поколения обнаруживают желание вернуться к своим национальным корням, часто игнорируя культурные реалии страны, в которой они живут. Эта ситуация настораживает.

— Вопросам террора и межкультурных взаимоотношений посвящены и другие ваши факультативы, к примеру, рассказывающие о монгольских завоеваниях и Холокосте.

— Проблема монгольских завоеваний интересна в том смысле, что, пожалуй, никогда, за исключением Холокоста, мир не сталкивался с таким «объемом» демонстративной жестокости, какая была проявлена, скажем, Чингисханом за какие-то двадцать лет. Для Европы колоссальным шоком был 1242 год, когда в битве при Сайо погибли десятки тысяч европейских воинов, в том числе цвет рыцарства. Страх охватил многие страны Европы. В значительной степени под воздействием этого страха она и стала перестраивать свою социальную, экономическую и политическую структуру.

Специальный курс посвящен теме Холокоста. Это трагический пример государственного террора, ударившего по одного этносу и фактически уничтожившего половину его.

— Популярную теперь задачу бороться с «фальсификацией истории» вы перед собой не ставите?

— Конечно, ставим. Мы всегда ее ставили и выполняли. Бороться следует с такими «фальсификаторами истории», как Фоменко и Бушков, и еще с рядом личностей, вольно обращающихся с историческими фактами. Страна должна знать своих фальсификаторов. Но главный фальсификатор у нас — это государство, закрывающее архивы, которые давным-давно должны были быть открыты, государство, боящееся тех точек зрения, которые не укладываются в сиюминутный политический курс. А псевдоисторические изыскания, на мой взгляд, разоблачаются довольно просто — с этой задачей справится и школьный учитель, если, конечно, захочет это сделать.

---

Курсы, которые предлагаются в рамках факультативов на кафедре всеобщей и отечественной истории ГУ-ВШЭ, без всякого преувеличения можно назвать авторскими. Они отражают научные интересы самих преподавателей. Но чем же вызван столь живой интерес студенчества к этим факультативам? Ведь, как говорится, не было бы спроса, не было бы и предложения. С этим вопросом корреспондент Новостной службы портала обратился к старейшему преподавателю кафедры всеобщей и отечественной истории профессору Аполлону Давидсону.

— Аполлон Борисович, современную молодежь часто упрекают в бездуховности и отсутствии интереса именно к русской культуре и традициям. С чем связана популярность факультативов кафедры? И насколько велико на самом деле желание студентов изучать российскую историю?

Аполлон Давидсон

— К сожалению, люди моего поколения — не все, конечно, но многие — часто сетуют на то, как изменились времена и испортились нравы. Это не ново. Молодежь вообще ругают из поколения в поколение на протяжении тысячелетий, но у меня такие разговоры ничего кроме протеста не вызывают.

Я уверен, что историю сейчас студенты знают лучше, или, во всяком случае, не хуже, чем в мое время, когда мы учили ее от съезда партии к съезду партии, а преподаватель был для нас единственным источником знаний. Людей, которые стремятся всестороннее изучать историю, становится все больше.

У меня достаточно оснований иметь свое представление о современном студенчестве. И вот что мне хотелось бы отметить: в мое время не было таких раскованных, свободно мыслящих молодых людей. Они не только способны дать грамотный и обстоятельный анализ ситуации, но порой находят информацию о неизвестных нам, преподавателям, фактах.

Если говорить о факультативах, которые я веду помимо обязательных лекционных курсов, хочу привести такой пример. У меня есть два курса (один посвящен «Серебряному веку» и культуре русского зарубежья, а второй — культуре советской эпохи), так вот эти курсы нисколько не помогают студентам-экономистам овладеть основной профессией. При этом никто не заставляет студентов ходить на них. И, тем не менее, студенты на курсы записываются и ходят, пишут замечательные эссе, хорошо выступают. Предваряя эти занятия, я говорю аудитории, что можно пользоваться любыми источниками, списывать из книг, журналов, интернета — откуда угодно. У меня только одна просьба — чтобы, когда я буду читать работу, я, образно выражаясь, видел горящие глаза автора. И я их вижу. А этого подделать нельзя. Так что к нынешнему студенчеству я отношусь не только с большой симпатией и любовью, но и с глубоким уважением. Поэтому и преподавательскую работу не прекращаю. Ведь главная задача преподавателя — если студент хочет думать, сравнивать, анализировать, помочь ему развить эти навыки.

Олег Серегин, Новостная служба портала ГУ-ВШЭ