Исследователь экономики труда должен быть специалистом сразу в трех областях

О Летней школе по экономике труда (RSSLE), организованной Лабораторией исследований рынка труда (ЛИРТ) ГУ-ВШЭ, о слушателях и экспертах, и о том, что удалось в этом году, а что нет, рассказывает проректор Высшей школы экономики, руководитель ЛИРТ, Сергей Рощин.

— Сергей Юрьевич, какова была цель Летней школы по экономике труда в этом году? Что поменялось по сравнению с прошлым годом?

— Эту летнюю школу по экономике труда надо рассматривать именно как вторую, как продолжение и развитие традиции. Это накладывало определенные требования и ограничения на то, какой она должна быть. Прошлогодняя летняя школа посвящалась тому, как преподавать labour economics, как включать в преподавательский процесс исследовательские результаты. Она служила первичным знакомством круга российских преподавателей с теми подходами, которые наработаны в ГУ-ВШЭ и в Российской экономической школе в области преподавания и исследований по экономике труда. В этом году сделан шаг от преподавания к исследованиям, и акцент перенесен на развитие исследовательских навыков, на подготовку, реализацию, выполнение исследовательских проектов. Кроме прослушивания лекций участники школы делали индивидуальные презентации своих проектов, выполняли коллективные проекты, происходило формирование профессионального сообщества не только "на слух", но и "на действие", с понимаем того, как нужно делать исследовательские проекты, куда можно двигаться, с возможностью уточнить и свои достижения, и свои ошибки, которые есть у каждого исследователя. Из всего рабочего времени школы процентов 60 уходило на обсуждение вместе с экспертами проектов участников и только процентов 40 на лекции. В прошлом году было наоборот, доминировали лекции.

Если в прошлом году перед школой стояла задача представить как можно более широко круг проблем, которыми занимается экономика труда и которые находят отражения в преподаваемых курсах, то в этом году школа посвящалась конкретной проблеме — мобильности на рынке труда. Это одна из ключевых проблем функционирования рынка труда, что позволило говорить о широком спектре исследований. В этом году также удалось привлечь к работе более широкий круг экспертов и лекторов из ГУ-ВШЭ и РЭШ. Владимир Гимпельсон прочитал лекции об особенностях российской модели рынка труда, Ирина Денисова — об эмпирических исследованиях миграции, Яна Рощина — о работе с базой данных RLMS и об исследованиях образовательной мобильности, Анна Лукьянова — об исследованиях мобильности по заработной плате и о методологии эконометрического анализа в экономике труда, Лариса Смирных — об использовании моделей длительности при анализе мобильности. Также лекции читал я о методологии анализа мобильности, профессиональной мобильности, мобильности на внутренних рынках труда.

— С какими сложностями приходилось сталкиваться участникам летней школы?

— Есть две проблемы. Первая проблема — это размытость академических стандартов, которая существует в российской образовательной и академической среде. К сожалению, у нас до сих пор многие научные проекты, или те исследования, которые так называются, часто не содержат того инструментария, который является актуальным и соответствует международным стандартам. Я бы назвал такие работы "рассуждательными" текстами, и часто они очень слабы с точки зрения методов доказательства. И конечно, не для всех участников школы те стандарты, на которые ориентируемся мы, на которых работает международное сообщество исследователей, представляются привычными.

Вторая проблема, о которой я говорю каждый раз, говоря о проблемах преподавания labour economics в целом, и о работе нашей летней школы — это требования, которые предъявляются к исследователям в области labour economics. Прежде всего это требование — быть специалистом в трех областях. Надо быть достаточно хорошим специалистом по экономической теории, быть хорошим прикладным исследователем, который владеет количественными методами анализа, эконометрикой, и знать те институциональные процессы и особенности, которые существуют в рамках конкретных рынков труда, конкретных систем трудовых отношений. Это достаточно высокие требования. И, как правило, мы сталкиваемся с тем, что соответствовать идеалу мало кому удается, существует недостаточная квалификация в каком-то из этих направлений. Как правило, так и было у участников летней школы, и у них это вызывало некоторые трудности. Кому-то сложнее было обсуждать методологию эконометрического анализа, кому-то — модели и концепции, используемые в labour economics.

— В работе летней школы участвуют не только экономисты.

— Да. Те коллеги, которые прошли отбор и попали на летнюю школу, не обязательно являются преподавателями кафедр по экономике труда, или сотрудниками соответствующих исследовательских центров, которые ведут исследования в этой области. Были представители смежных экономических направлений, и даже социологи. Но это нормально, потому что экономика труда — в первую очередь прикладное направление экономической науки, экономических исследований. И с этой точки зрения граница между экономистами и социологами может быть не такой значительной при соответствующей подготовке и с точностью до конкретного исследователя. Здесь нет препятствий.

— Но можно ли ожидать от социолога хорошего знания эконометрики?

— Я бы сказал, что современному прикладному социологу надо хорошо разбираться в эконометрике, и такие социологи есть. Более того, если мы откроем многие мировые социологические журналы, то мы увидим, что там много работ, которые делаются на вполне хорошем эконометрическом уровне с применением количественных методов. То же самое касается и политологии. Эконометрика — это инструмент не только экономистов, это инструмент доказательства или тестирования гипотез, касающихся социально-экономических процессов. Ведь экономисты и социологи различаются не этим, они различаются в методологии, опираясь на разные концепции, которые они предлагают для объяснения социально-экономической реальности, между экономистами и социологами есть много тем, которые являются общими, только мы на них по-разному смотрим. И с этой точки зрения нет препятствий для взаимного обогащения и обсуждения.

— Две летние школы состоялись. Первая была учебно-методической, вторая — исследовательской. Каким будет следующий шаг, третья летняя школа?

— Прежде всего, этот шаг должен осуществляться последовательно, в том смысле, что нужно продолжать традицию, которую мы закладываем вместе с коллегами. Третий шаг должен быть направлен на закрепление и развитие того профессионального сообщества, которое понемногу начинает формироваться. С этой точки зрения для последующих летних школ по-прежнему должен быть актуален исследовательский акцент. Это не отменяет обсуждения других вопросов, и на этой летней школе, которую мы можем условно назвать школой, ориентированной на методологию научных исследований, мы обсуждали и проблемы преподавания. У нас состоялся круглый стол, где мы обменялись впечатлениями, виденьем, представлениями, информацией о том, как преподается экономика труда в разных российских регионах, университетах, да и в других странах постсоветского пространства. Но в целом необходим исследовательский акцент, — именно это формирует профессиональное сообщество в рамках экономики труда. Преподавание — важно, но невозможно хорошо преподавать, не ведя собственных исследований. В любом случае академическая среда устроена таким образом, что исследователи находят дорогу к студентам, к тем, с кем необходимо поделиться знаниями.

Третья школа также будет посвящена какой-то определенной исследовательской проблеме или направлению.

— Летняя школа останется персональным проектом Вышки, или предполагается проведение совместных летних школ с другими вузами?

— Я думаю, что организационно это останется проектом ВШЭ. Дело даже не в том, что мы не готовы с кем-то объединяться. Мы готовы, но пока к этому нет никаких сигналов, о том, что кто-то готов разделить с нами организационную ношу. А с точки зрения участников, лекторов, преподавателей, экспертов, я думаю, что в ближайшее время будут в основном те же самые команды, не буквально по именам, а с точки зрения представительства. Потому что тот уровень исследований, который сейчас является в чем-то соответствующим тем процессам, которые идут в мире, тем исследованиям, которые выполняются в мире, та когорта выдающихся исследователей рынка труда, которая сформировалась, представлена в первую очередь во ВШЭ и в РЭШ. Вот коллеги из этих двух мест и выступают преподавателями и экспертами школы. Возможно также участие в школе в качестве экспертов наших зарубежных коллег. Это предполагалось уже и в этом году, но не удалось согласовать все рабочие графики. Надеемся, что получится в следующем.

— Есть ли планы расширения деятельности летней школы? Летняя школа на два десятка человек на всю Россию — разве этого достаточно?

— Проблему надо видеть с двух сторон. С одной стороны, расширение школы — это проблема ресурсов, и она остается актуальной, хотя мы будем стараться эти ресурсы находить. С другой стороны, расширение летней школы до больших объемов, не всегда целесообразно. Почему? Потому что то, что получилось в этом году, на мой взгляд, это была именно школа, это была индивидуальная работа в рамках относительно небольшого коллектива, мы могли разбирать достижения и проблемы, которые есть у каждого из слушателей. Мы могли дать советы о том, как лучше строить научное исследование, эксперты могли работать с каждым слушателем, и слушатели могли работать с экспертами. Если масштабы станут большими, то поток может съесть элементы взаимодействия, которые существуют в рамках школы.

С другой стороны, не надо преувеличивать потребности сообщества. Безусловно, лучше, чтобы школа была чуть более мощной, но, тем не менее, в настоящий момент нет сотен исследователей, которые готовы представить свои проекты, а цензом для отбора на школу были либо проекты исследований, либо законченные исследования. Пока уровень достаточно пестрый и неоднородный, и это тоже одна из проблем, которую решает школа. Уже второй школе удалось, в том числе, и за счет участников, представленных и на первой, и на второй школе, достичь чуть большей однородности и некоего общего уровня при обсуждении работ.

— Отбор в летнюю школу был жестким?

— У нас подано 50 заявок на 20 мест, конкурс — 2,5 человека на место. Отбор был жестким. Чтение присылаемых заявок и проектов требовало большого внимания.

— Летняя школа рассчитана на российских исследователей?

— Не только. В этой школе приняли участие коллеги из трех стран, помимо России, а заявки адресовались из четырех стран. Участвовали коллеги из Белоруссии (также как и в прошлом году), и были коллеги из Казахстана и Азербайджана, что позволило смотреть на проблемы и исследований, и преподавания, в чуть более широком ракурсе. Такой обмен идеями, исследовательской методологией, результатами, чрезвычайно полезен.

— Что вам как организатору понравилось в прошедшей летней школе, а что нет? Возможно, что-то не удалось реализовать?

— Плюсы.

Удалось, как мне кажется, создать хорошую рабочую атмосферу за эти 5 дней, и между слушателями, и между экспертами. Удалось очень многое сделать, — летняя школа была очень плотной по расписанию, мы работали с утра до позднего вечера, у нас был день, когда мы закончили последнее обсуждение уже ближе к 11 вечера. Конечно, это определенные нагрузки, но увлеченность и азарт у слушателей были, и эксперты были готовы работать в таком ритме. Эта атмосфера взаимной работы, взаимного академического поиска, взаимного обучения, потому что эксперты тоже учатся, слушая своих коллег из разных университетов, это тоже полезная информация.

Плюс этой школы заключается и в том, что действительно формируется какая-то ниточка профессионального сообщества. По крайней мере, уже есть ряд коллег, которые откликнулись во второй раз и оказались вполне состоятельными для участия. Плюс и в том, что несмотря на то, что уже есть устоявшиеся связи и контакты, эта школа позволила открыть новых людей, которые интересны и профессиональны и в преподавании, и в исследовании.

Плюс и в том, что на этой школе удалось представить сбалансированную информацию, необходимую для исследователей, потому что обсуждались и теоретические подходы, методология конкретных исследований, обсуждалась подробно база данных российского мониторинга экономического положения и здоровья населения (RLMS), что важно для исследователей, которые работают в этом направлении. То есть, получилась сбалансированная школа.

Минусы.

По-прежнему актуальна проблема отбора. Я уже говорил о неоднородности нашего академического и университетского сообщества, как российского, так и постсоветского, и проблема отбора по-прежнему существует. Где-то он мог происходить не совсем удачно, по крайней мере, над этим еще надо работать. Здесь главный минус.

Дмитрий Европин