Роман со множеством персонажей

К 20-летию ВШЭ в издательстве «РОССПЭН» вышла книга журналиста Андрея Колесникова «Идея университета. Несколько эпизодов из жизни Высшей школы экономики».

Любому человеку, читающему добротную общественно-политическую прессу или читавшему ее в 1990-е и 2000-е, хорошо знакомо имя интеллектуала и публициста Андрея Колесникова (не путать с полным тезкой — специальным корреспондентом «Коммерсанта» из пула Владимира Путина). Автор бестселлера «Спичрайтеры» и еще нескольких нашумевших книг, в разные годы — обозреватель разных изданий от газеты «Сегодня» до «Новой газеты», для Высшей школы экономики Колесников человек не посторонний. Он принадлежит к неформальному кругу журналистов, кого Вышка собирала вокруг себя с первых лет своего существования — приверженцев либеральных реформ. Работая над книгой, посвященной 20-летней истории Высшей школы экономики, с самой Вышкой Колесников не был связан никакими обязательствами, не опасался впасть в немилость к кому-то из упомянутых (или неупомянутых) персонажей, зато имел возможность взглянуть на университет глазами стороннего наблюдателя.

Основной материал для книги — беседы с «вышкинскими» людьми, которые автор вел на протяжении трех последних лет: от «триумвирата» Ясин-Кузьминов-Шохин до студентов и выпускников плюс несколько человек «внешних». Отсюда основный посыл, сформулированный уже в прологе: «Ключевое слово в любых рассуждениях о Вышке — люди».

Книга Андрея Колесникова — о людях Вышки. Из разговоров о них и с ними вырисовывается развитие университета, социальная история страны, становятся понятными идеи либеральных реформ и пути их реализации в России. В каждой главе фигурируют три или четыре персоны, вначале — ненавязчивое жизнеописание, а дальше — «даль свободного романа»: не только реалии прошлого и настоящего ВШЭ, но и рассуждения о роли математики в экономике, о введении ЕГЭ, о событиях на Болотной...

Книга не имеет заданной жесткой структуры, назовем ее построение зыбким: заранее нельзя представить, в какой исторический период, в какое здание Вышки, в чей кабинет и на какое мероприятие перенесет нас автор в следующий момент. «Как в запутанном романе с множеством персонажей», — иронизирует он сам.

От названия «Идея университета» ждешь чего-то философского — точно так же называлась одна из статей Карла Ясперса, которую, если верить комментариям, он писал в общей сложности около тридцати лет (об осмыслении в философских трудах идеи университета Колесников, кстати, тоже пишет со знанием дела). Но открыв оглавление, понимаешь: в руках у тебя приключенческий роман. Заголовки — как в «Чиполлино» Джанни Родари: «Глава первая, в которой повествуется о встрече у памятника Льву Толстому и о блеске и нищете математики», «Глава четвертая, в которой Вышка перенимает опыт друзей, а также использует преимущества Болонской системы и ЕГЭ». Автор с первых страниц дистанцируется от буклетного жанра — иначе ведь получится, как в заметках массовых СМИ в честь очередного юбилея: «Идея школы родилась в тот период, когда стало ясно, что существующая в стране система экономического образования не соответствует требованиям новой политической и экономической ситуации…»

Событий из истории Вышки, осмысления основных принципов ее работы, конкретных программ и проектов, мелких, но важных для истории школы деталей — этого в книге в избытке, но читатель узнает обо всем постепенно, факты преподносятся ненавязчиво, в общем контексте «запутанного романа». Чаще всего новации вышкинской жизни увязаны с именами конкретных людей: в очерке о Владимире Автономове говорится, например, об увеличении часов на историю экономических учений, а в очерке о Марии Юдкевич, только что вернувшейся с американской конференции по найму преподавателей, — об этом самом найме, о научно-учебных лабораториях, об институте учебных ассистентов. Есть очерки, посвященные отдельным факультетам, — истории, математики, МИЭФу, но все они подаются сквозь призму бесед. Собеседники — далеко не всегда первые лица: например, о журналистике в Вышке автору рассказывает профессор Ольга Романова, с ее же слов нарисованы трогательные портреты вышкинских абитуриентов.

Не стоит утверждать, что автору удалось объять необъятное — рассказать все о Вышке и обо всех в Вышке. Но «летописной» задачи он перед собой не ставил — есть ведь во многих вузах такие летописи, подарочные издания для книжных шкафов в приемных заместителей министров, когда важен сам факт наличия фолианта потяжелее, а отнюдь не текст, который дальше второй страницы и читать-то не возникнет желания.

Книга Колесникова о Вышке — это одновременно публицистика и беллетристика, belles lettres — изящная словесность. Авторской начитанности и эрудиции хватает на цитаты и из СМИ разных лет, и из классиков от Маркса и Парето до Борхеса и Набокова, и на рассуждения не только о создании вышкинских факультетов, но и собственно об экономике и прочих изучаемых в Вышке науках. Тем более что со всеми своими собеседниками Колесников общается почти на равных, а это под силу редким представителям пишущей братии.

Но главное, что придает тексту неповторимое обаяние, — схваченные репортерским глазом детали, характеризующие университет и его людей.

Достаточно хотя бы немного знать героев книги, чтобы оценить точность и емкость данных определений. Марк Урнов похож на добродушного одесского грузчика, на его шее никак не приживается галстук. Лев Любимов — наделен грацией отставного баскетболиста, желчный скептик, романтически верящий в силу гуманитарного образования, Галина Володина — живая, энергичная и при всей очевидной внутренней жесткости очень доброжелательная. Шкиперская борода Владимира Автономова делает его похожим на героя мультфильма про Простоквашино, Андрей Яковлев быстр в движениях и тороплив в речи, Яков Уринсон, случись ему вступить в спор, — «загорается». Ярослав Кузьминов «жмурится от удовольствия, смешанного с иронией», а у Рустема Нуреева привычка во время беседы «порывисто кидаться к книжному шкафу, чтобы отыскать нужную цитату». Иллюстраций в книге немного, но иных героев легко себе представляешь и без фотографий.

Вышка в книге — живая, она живет, в, казалось бы, незначительных мелочах, и не нужно быть журналистом, чтобы их заприметить, — но не всякий пишущий может органично «вживить» их в текст. На двери кабинета Григория Андрущака надпись «не выносите мне мозг», стекла в кабинете Льва Любимова дребезжат от громыхающего по Покровскому бульвару трамвая, в кабинете Леонида Гохберга беспорядок такой, что нет места, чтобы положить блокнот, а у Револьда Энтова в приемной сидит самая длинноногая секретарша в Вышке. Чтобы попасть в офис Центра внутреннего мониторинга Игоря Чирикова, нужно спуститься по лестнице вниз, где раньше располагался Первый отдел Минхимпрома, и работающая рядом бухгалтерия даже не подозревает о существовании в своем подбрюшье «внутренних социологов».

Особый колорит возникает от зримого присутствия в тексте, как написали бы в школьном учебнике литературы, образа автора — самого Андрея Колесникова. Вот он, общаясь с Владимиром Кантором, вспоминает, как, будучи аспирантом, относил статью в редакцию «Вопросов философии», вот обедает в столовой на Мясницкой, вот в ожидании очередного декана берет с полки в его кабинете книгу какого-то заграничного автора. А вот он «почти инкогнито» наблюдает за заседанием ученого совета летом 2009 года и никак не может понять, зачем так много народа теперь участвует в его заседаниях: через час у него начинает болеть голова и, судя по всему, не у него одного. Впрочем, академическая суета Колесникову нравится, даже в звучании слов «бакалавриат» и «магистратура» ему чудится что-то волшебное и нездешнее, будто в романах Стивенсона...

Как всякий уважающий себя журналист, он пытается найти в описываемом объекте хоть какие-то недостатки. Но это не удается. Правильные слова о разном качестве образования в ВШЭ и Лондонской школе экономики или чрезмерной централизации и бюрократизации Вышки, понятное дело, не в счет. Попытка отыскать преимущества в практике других инновационных вузов — РЭШ, «Шанинки», Сколково, Европейского университета — оказывается чуть более успешной, но в то же время достоинства ВШЭ на их фоне вырисовываются более четко.

Колесников неравнодушен к Вышке. И это искреннее неравнодушие многократно усиливает впечатление от его книги.

 

Борис Старцев, специально для Новостной службы портала ВШЭ