Профессиональные императоры и общество любителей

16 сентября в Высшей школе экономики состоялся семинар «Общественные организации имперской России: современное прочтение исторического опыта формирования гражданского общества».

Не зная прошлого, нельзя осмыслить настоящее и уверенно смотреть в будущее. Эта давно известная истина нашла подтверждение на традиционном семинаре Центра исследований гражданского общества и некоммерческого сектора (ГРАНС-Центр) ГУ-ВШЭ, возобновившем работу после летних каникул. С докладом, название которого стало и названием семинара, выступила Анастасия Туманова, профессор кафедры теории права и сравнительного правоведения ГУ-ВШЭ.

Предваряя ее выступление, первый проректор Высшей школы экономики, научный руководитель ГРАНС-Центра Лев Якобсон отметил, что вынесенная на обсуждение тема, несмотря на свою «обращенность к прошлому», вполне актуальна, поскольку и трудности, и определенные успехи, достигнутые в деле построения гражданского общества в современной России, весьма часто (и по праву) увязываются исследователями с особенностями российской истории.

Имперский период российской истории, сказала в начале выступления А. Туманова, охватывает XVIII — начало XX веков и не может быть изучен досконально без изучения феномена существовавших тогда общественных организаций. В дореволюционной России их часто именовали как частные, или как общества частной инициативы. Нередко использовался и просто термин «общества».

В современных научных исследованиях под общественными организациями понимают некие добровольные самоуправляющиеся и надлежащим образом оформленные объединения, избравшие своей целью научную, благотворительную, культурно-просветительскую и иные подобные направления работы. Эти общества формируются и действуют на постоянной основе для достижения общественно-полезных целей (за исключением производственных и экономических).

Говоря о возникновении и развитии общественных организаций в дореволюционной России, выступающая использовала ряд критериев, обратившись для начала к свидетельствам россиян, участвовавших в формировании этих самых общественных организаций. Так, в начале ХХ века известный российский историк и педагог Розанов в своих воспоминаниях описывал литературно-художественный кружок, существовавший в Москве, на Большой Дмитровке. «Нередко после работы, даже не сменив костюма, представители московской интеллигенции приезжали в кружок, считая своей обязанностью посещать его с тем, чтобы иметь представление о новых направлениях в искусстве, литературе, образовании, науке». В числе создателей кружка в 1889 году были такие выдающиеся деятели литературы и искусства, как А. Чехов, К. Станиславский, на его заседаниях присутствовал знаменитый юрист А. Кони. Тогдашний министр народного просвещения граф И. Толстой, занимаясь государственной деятельностью, не манкировал и общественными занятиями: в Петербурге он председательствовал в десяти общественных организациях, таких, как Общество борьбы с проказой, Общество народных университетов, сам был одним из создателей Общества мира, Общества единения народности. «Все это убеждает в том, что в начале прошлого века общественные организации являлись важным элементом социально-культурной жизни российского государства», — сказала А. Туманова.

В современной обществоведческой теории принято считать, что общественные организации являются, по существу, стержневым элементом гражданского общества. Эти организации, формируя «публичную сферу», предоставляли, в том числе, и возможности «просто» для общения и обмена культурным опытом. Словом, по уровню развития общественных организаций, качеству их развития можно судить о том, насколько было развито гражданское общество. Современные исследователи по-разному оценивают этот уровень. Одни утверждают, что традиционные институты гражданского общества в Российской империи были крайне слабы, поскольку средний класс был весьма аморфным, а общественные организации формировались под патронатом государства. Другая группа ученых утверждает, что гражданское общество в дореволюционной России, безусловно, было достаточно развитым. При этом они оговаривают, что «Россия — это особый культурный тип страны, расположенной на перекрестке Востока и Запада, и тут формировалось особое гражданское общество, с особыми чертами, и что это была не та модель общества, о которой принято говорить применительно к Соединенным Штатам и европейским странам».

«Я полагаю, — заметила А. Туманова, — что права вторая группа авторов. Говорить о наличии гражданского общества в предреволюционной России можно». Пусть и в условиях патернализма, отсутствия традиций стабильной демократии общественные институты в России все-таки появлялись и были в канун Первой мировой войны достаточно развиты.

А.Туманова перечислила ряд критериев, позволяющих судить о качественном состоянии процесса самоорганизации общества на разных этапах имперского периода российской истории и говорить о формировании в Российской империи гражданских институтов. Первым критерием является институциональный — позволяющий судить о самой сети общественных организаций, о том, как она формируется в виде системы добровольных ассоциаций, отражавших разнообразие интересов и потребностей различных групп российского общества. Второй аспект — правовой, касающийся складывания законодательной основы для самоорганизации, регулирования различных сторон жизнедеятельности обществ, а также рождения доверия к праву как первоочередному средству упорядочения взаимоотношений между властью и обществом. Третий критерий — практический, подразумевающий наличие у самодеятельных объединений успехов в их деятельности, в достижении ими декларированных ими же целей. Наконец, это и идеологический аспект, предполагающий признание обществом в целом значимости этого вида деятельности и объединения людей как важного фактора развития социума и способа решения проблем населения, реализации его прав и свобод.

Безусловно, «общественные организации выступали конкурентом государству», ведь изначально российское государство контролировало все сферы общественной жизни. Но постепенно государство было вынуждено отстраниться (диссоциироваться) от целой серии функций, которые прежде выполняло, а обществу пришлось ассоциироваться. Позволив негосударственным институтам укрепить свои позиции в различных отраслях, государство разрушало принадлежавшее ему до сих пор монопольное право на выражение интересов своих подданных. С ростом зрелости русского общества инициатива общественности медленно и неуклонно расширялась, а свобода действий, оставшаяся государству, сужалась.

«Необходимо при этом понимать, что на протяжении всего имперского периода вплоть до начала ХХ века в России не было закона, который бы регулировал образование общественных организаций, их создание было особой милостью, даруемой властью, — сказала А.Туманова. — Учредителям всякий раз требовалось правительственное разрешение, которое первоначально давалось императором, затем министрами, позднее — губернаторами. Концессионный (разрешительный) режим был введен в России еще Уставом благочиния Екатерины II в 1782 году. И на протяжении ХIХ века изменялись только инстанции, которые давали разрешения на создание той или иной организации. И только в начале ХХ века появилось собственно право на объединения».

Первые институциональные черты общественной жизни появились в эпоху Просвещенного абсолютизма Екатерины Великой. Существенное влияние на этот процесс оказал изданный еще Петром III в 1862 году Манифест о вольности дворянства, согласно которому дворяне не должны были нести в обязательном порядке государственную службу. Вследствие этого многие из них стали уезжать в свои имения, где и занялись общественной работой. Это новое направление российской жизни отразилось в образовании в 1765 году Вольного экономического общества, созданного по указу Екатерины II. Заключительная фраза указа гласила: «Извольте быть благонадежными!» Несмотря на призыв императрицы, первое добровольное объединение, занималось не только «чистым» просветительством и проблемами сельского хозяйства. К примеру, оно стало проводить конкурсы на соискание премий за сочинения, среди авторов которых были и те, кто выступал против крепостнических порядков, критиковал хозяйство, основанное на крепостническом труде. Именно эта организация стала центром либерального общественного мнения. Неслучайно она прекратила существование еще до революции 1917 года, поплатившись за то, что нередко выступала с критикой тех или иных действий и инициатив власти.

«Жалованные грамоты», дарованные Екатериной в 1785 году дворянству и городам, предоставили представителям дворянского и городского сословий личные, а отчасти и политические права, способствовали формированию у них традиций общественной работы в органах сословного самоуправления — дворянских собраниях и городских думах. Были образованы дворянские собрания, как первая форма самодеятельности дворянства, городские думы. «То есть, возникал некий опыт негосударственных объединений, негосударственной деятельности. Екатерина дала первое определение гражданского общества, когда готовился созыв представительного органа — Уложенной комиссии. Императрица в наказе Уложенной комиссии писала, как следует понимать гражданское общество: «надлежит здесь быть одним, которые управляют, и другим, которые подчиняются».

Для законодательства времен Екатерины было характерно признание и закрепление за различными социальными группами права на юридический статус и узаконенную сферу «свободной» деятельности. В екатерининскую эпоху в обществе получил развитие такой вид объединений, как клубы и салоны. Первые клубы в России возникли в 1770-ые годы — это Английский клуб в Петербурге и такой же — в Москве. Их возникновение отражало некую потребность в общении, в культурном проведении досуга, потребность в объединении вне рамок государственности. Эти организации отражали ту или иную общественную потребность в каком-то направлении деятельности.

Английский клуб был элитным объединением, представители высшего общества считали своим долгом записаться в него. При вступлении в клуб в Петербурге был установлен достаточно высокий вступительный взнос — 10 рублей. Кроме того, быть зачисленным в него можно было фактически лишь по рекомендации членов клуба. За короткое время в Английский клуб Петербурга вступили 400 человек. Первый директор Императорской академии наук в Петербурге Владимир Орлов писал своему брату Федору о возникновении клуба, «…похожего на кофе-хаус», куда уже записалось 130 человек. «Всякого сорта люди есть в нем, — писал далее он, — Все почти большие господа, ученые, художники и купцы. Можно вольно ехать во всякое время, по утру и после обеда. Желающих в оное вступить, избирают баллотированием». Андрей Дельвиг, брат друга Пушкина барона Антона Дельвига, вспоминал, что еще при рождении был вписан своим дядей в список кандидатов в члены Английского клуба. После того, как подошла его очередь, включили другого кандидата, и ему пришлось ждать еще шесть лет, но он все-таки попал в члены этого клуба, благодаря чему, по его словам, можно было в определенной мере сделать карьеру… «Это были элитарные организации, — подчеркнула А.Туманова, — и вступающий в них четко знал, что он принимается высшим обществом Москвы и Петербурга, что ему тем самым оказывают доверие и что он имеет возможность получить полезные связи, в какой-то мере стать известным».

С образованием Вольного экономического общества и клубов был создан прецедент создания гражданами общественных организаций. «Я должна отметить очень важный момент: когда создавались английские клубы, то петербуржцы обращались к опыту организаций, действовавших в Европе. Европейский опыт был крайне полезен для России, ведь здесь становление гражданского общества существенно отставало. В Европе, особенно, в Англии, к тому времени уже действовали клубы, отражавшие даже экстравагантные вкусы и потребности, как, например, Клуб остряков», — отметила А. Туманова.

Начало ХIХ века было ознаменовано для русского общества невиданной доселе тягой к объединениям, при этом «все общество» было «буквально одержимо стихотворным недугом», была весьма велика потребность к тому, чтобы выражать свои мысли в стихотворной форме. Неслучайно именно эпоха Александра I была временем активного развития литературных организаций, большинство из которых были образованы при университетах. К числу таких организаций относилось и Общество любителей российской словесности, образованное в 1811 году при Московском университете и просуществовавшее до 1930 года! Эта организация способствовала развитию русского литературного языка — в это время, в начале ХIХ века, в русском обществе развернулась дискуссия о том, на каком языке вести преподавание, ведь в России было много приглашенных немецких ученых, часть лекций читалась на латыни. «И именно Общество любителей российской словесности, — напомнила А. Туманова, — способствовало тому, что русскому языку был придан статус языка научного общения». В Обществе происходили литературные диспуты, собрания, эта организация инициировала создание памятников русским писателям. Она же, к примеру, собирала средства на памятник Гоголю. И словарь русского языка В. И. Даля также был создан под эгидой Общества любителей российской словесности.

Не менее важную роль играло возникшее в 1820 году Московское общество сельского хозяйства, которое накануне Первой русской революции  выступало с критикой отдельных действий самодержавного правительства, настаивало на обеспечении гражданских и личных свобод. Тогда же была создана и Земледельческая школа — прообраз знаменитой Тимирязевской академии. Вообще в этот период сформировалась целая сеть различных организаций, например, Общество истории древностей российских, Общество естествоиспытателей, Общество испытателей природы и другие.

В годы правления Николая I было образовано около 54 литературных организаций, появлялись научные, благотворительные, художественные организации. В 1845 году было основано Русское Географическое общество (РГО). Оно организовывало изучение ресурсов страны, с деятельностью РГО тесно связаны имена таких великих ученых и путешественников, как Н. Миклухо-Маклай, П. Семенов-Тянь-Шанский, Н. Пржевальский. Применительно к эпохе Николая I в исторической литературе существует некий штамп. Многие исследователи этого периода утверждают, что именно тогда была сделана и попытка огосударствления ряда общественных организаций. В частности, американская исследовательница Адель Линденмайер отыскала указ, запрещавший создание в то время новых благотворительных организаций. А известный исследователь и историк высшей школы Анатолий Иванов утверждает, что Николай I запретил образовывать общественные организации студентов в университетах. И, тем не менее, общественные организации продолжали развиваться, их сеть расширялась.

Особенное распространение подобная деятельность получила в период реформ Александра II, когда общество было «буквально одержимо стремлением к объединению, созданию публичной сферы». Именно в 1860–1870 годы несколько модифицировалось и упростилось законодательство, регламентировавшее создание общественных организаций, появились новые их виды, расширилась в условиях либерального общественного настроя их инфраструктура. Это были научные организации (их насчитывалось около шестидесяти), из них 30 — это историко-археологические, исторические общества, 10 юридических и 6 филологических организаций. Особо следует отметить юридические организации, формирование которых стало свидетельством роста престижа юридического образования. Это был период реформ, когда были подготовлены судебные уставы. А создание Московского юридического общества как раз и говорило о формировании нового сообщества, олицетворявшего собой, по словам известного юриста Муромцева, дух свободы и равенства. Юридические общества внесли существенный вклад в развитие правовой культуры в России, а юриспруденция стала востребованной областью научного знания.

Особым рубежом для развития общественной самодеятельности и формирования гражданского общества в России стали 90-ые годы ХIХ века. Общественность пришла на помощь власти во время голода 1891–1892 годов. Помощь голодающим приобрела характер общественного движения, в которое включились деятели добровольных обществ различного профиля. Сама власть, напуганная размахом бедствия, побудила общественность к тому, чтобы активно бороться с его последствиями. Десятикратно увеличилось количество организаций, содействующих распространению народного образования: в начале 1890-х годов их было около двадцати, в 1898 году — 193. Возникло Общество народного образования. В три раза возросла численность медицинских обществ (в начале 1880-х — 40, а в 1896 году — 120), которые объединяли уже более половины представителей врачебного сословия. Оздоровление народа было признано общественной потребностью, государственным заказом, в этот период активно действует Пироговское общество врачей, организованное в 1883 году, которое за двадцать лет провело девять врачебных съездов, на которые съезжались медики из всех регионов Российской империи. В 1859 году было создано Русское музыкальное общество, которое патронировали императорские особы, оно имело около двадцати филиалов. Особой чертой Александровской эпохи стало возникновение женских организаций. На рубеже ХIХ–ХХ веков в России формировались организации — преимущественно в крупных городах, — ставившие своей задачей отвлечь женщин от разврата, способствовать тому, чтобы поддержать их в трудные моменты жизни, предоставлять им, к примеру, дешевые квартиры, трудоустраивать их.

«Важно отметить, — сказала А. Туманова, — что в годы правления Александра III формируется новая идеология, идеология так называемого народного самодержавия». Это эпоха развития краеведческих, археологических, архитектурных организаций, призванных выработать интерес к этой области научных исследований. На рубеже веков в России действовало примерно 200 сельскохозяйственных обществ, более 120 медицинских, свыше 190 обществ образования. Что стало следствием экономических и социальных процессов, происходивших в русском городе в ХIХ веке (увеличились размеры городов, возросла численность их населения, усложнились социальные структуры, в них формировалось публичное буржуазное пространство, отстоящее от пространства репрезентации административной власти).

В начале ХХ века различные общества возникали буквально, «как грибы после летнего дождя», в российском обществе уже совершенно четко оформилось понимание значимости общественной инициативы. Добавим, что и либеральные, и социалистические партии включали в свои программы лозунги свободы союзов, собраний. И даже консервативные, правые партии, тот же Союз русских людей, «уже не сбрасывали со счетов эту разновидность общественной деятельности и признавали, что консерваторы могут использовать общественные организации в своих интересах». Даже правые губернаторы в провинции были вынуждены налаживать диалог с организованной общественностью.

На начало ХХ века в России пришелся рубежный этап в развитии общественных организаций — сложилась развитая инфраструктура обществ, а 17 октября 1905 года был издан знаменитый царский Манифест, в котором были декларированы гражданские и политические свободы. В крупных провинциальных городах накануне Первой мировой войны могло действовать около сотни обществ (к примеру, семьдесят — в Тамбове, сто — в Казани), в Москве — около шестисот, почти столько же — в Петербурге. Наряду с общероссийскими обществами, широкое распространение получили региональные организации, деятельность которых была сосредоточена в границах отдельных губерний, городов (как губернских, так и уездных) или даже городских районов.

К началу ХХ века была сформирована и достаточно подробная правовая база деятельности общественных организаций. Правда, Временные правила об обществах и союзах от 4 марта 1906 года были приняты в консервативной редакции, существенно ограничивавшей свободу союзов и оставлявшей возможности для произвола исполнительной власти по отношению к общественным организациям. Однако в соответствии с этим документом создание обществ и союзов стало законодательно закрепленным правом жителей России.

А. Туманова рассказала о составленном ею формуляре общественных организаций России начала ХХ века. Первый тип обществ работал в области совершенствования городской инфраструктуры и коммунальной политики (улучшение внешнего вида городов, их архитектурного облика, санитарного состояния); второй тип проявлял активность в сфере социальной защиты (борьба с нищенством, преступностью, бездомностью), третья категория таких обществ действовала в сфере здравоохранения, и с этой категорией были тесно связаны общества пропаганды здорового образа жизни и другие виды организаций (досуговые, просветительские, научные, патриотические).

В завершение выступления, А. Туманова отметила, что в начале ХХ века в России активно формировалось гражданское общество, в котором общественные организации стали вполне жизнеспособным институтом, они содействовали приобщению населения к культуре, к созданию некоего единого культурного пространства, «способствовали формированию из подданных российского императора свободных граждан». Конечно, в дореволюционной России отсутствовали многие из тех предпосылок, что стимулировали развитие гражданского общества на Западе — в стране не было развитого в понимании западного человека среднего класса, являвшегося в европейских государствах носителем идей буржуазной общественности. Российская политико-правовая жизнь не основывалась на примате гражданских прав, уважении к закону, к неприкосновенности личности и частной собственности, ответственности власти перед судом. Слабость среднего класса и отсталость политической жизни компенсировались всемогуществом государства и бюрократии. Стремление верховной власти к сохранению патерналистского отношения к обществам не позволяло обрести в их лице действенного партнера. Приоритет патерналистских методов управления перед правовыми сдерживал развитие гражданского общества, приводил к конфронтации власти и общественности, искажал вектор модернизации страны, обусловливая в конечном итоге его направление к наиболее радикальному, революционному варианту разрешения противоречий. Перечисленные факторы замедляли процесс формирования гражданского общества, так и не завершившийся в дореволюционный период и прерванный в советское время.

Как бы то ни было, в имперский период был накоплен опыт создания общественных институтов, который значим и актуален для современной России.

А. Туманова ответила на многочисленные вопросы участников семинара, касавшиеся, в частности, финансовой основы деятельности общественных организаций в имперской России, их численности, социального состава различных обществ. Участникам семинара был роздан третий выпуск издания «Мониторинг гражданского общества», в котором опубликованы «Практики филантропии в России. Вовлеченность и отношение к ним населения» (авторы — И. Мерсиянова и Л. Якобсон). В тексте представлены результаты социологических исследований по проблемам вовлеченности россиян в благотворительную деятельность, включая добровольческий труд и денежные пожертвования, а также по вопросам взаимоотношений государства и благотворителей в восприятии населения. Исследования проведены ГРАНС-Центром ГУ-ВШЭ.

Николай Вуколов, Новостная служба портала ГУ-ВШЭ
Фото Ивана Морякова