Первокурсники подтвердили свое право на учебу

В Высшей школе экономики подведены итоги тестирования по математике, проведенного среди первокурсников. О том, как оно проходило, и о полученных результатах рассказывают проректор ГУ-ВШЭ Сергей Рощин и заведующий общеуниверситетской кафедрой высшей математики Алексей Макаров.

— Зачем Вышке в принципе понадобилось тестирование всех поступивших на первый курс по математике?

Проректор ГУ-ВШЭ Сергей Рощин

Сергей Рощин: На это было две равнозначные причины. Во-первых, мы традиционно проводили тестирование по математике, главным образом, на тех факультетах, где эта дисциплина преподается в дальнейшем. Здесь цели были сугубо практические: нам нужно было не только понять, какого уровня студенты к нам поступили, но и дифференцировать их по группам, выстроить более точные технологии обучения, скорректировать учебный материал и конкретные задания, с которыми им придется работать. Вторая причина связана с новыми условиями приема в вузы. В этом году набор впервые полностью проходил по результатам ЕГЭ и олимпиад, и нас интересовало, насколько их показатели соответствуют реальному уровню знаний по математике.

В этих условиях мы приняли решение провести тестирование по математике абсолютно всех студентов первого курса — как тех направлений, для кого математика является ключевым предметом, на котором строится будущее обучение, так и тех, у кого математические дисциплины практически не преподаются, а ЕГЭ по математике, по сути, никак не влиял на поступление в вуз.

— Какова была технология тестирования?

С. Рощин: Прежде всего, хочу отметить, что для нас было принципиально важно, чтобы она была сопоставима с технологией, по которой проводится ЕГЭ, чтобы мы могли избежать смещения в оценках. Нам удалось провести почти тотальное тестирование. Понятно, что стопроцентного участия студентов добиться было нельзя — всегда случаются форс-мажоры, но доля первокурсников, принявших участие в тестировании, составила почти 95 процентов.

Алексей Макаров: В качестве контрольных заданий для студентов были взяты варианты части «B» ЕГЭ по математике следующего года. Эти задания состояли из 12 задач, в каждой из которых нужно было найти конкретный ответ, то есть речь шла не о тестах, не об «угадайках», а о решении полноценных задач. Вся процедура тестирования была неожиданной и для студентов, и для преподавателей, которые ее проводили. Возможностей как-то дополнительно подготовиться к нему у первокурсников не было, мы их ни на что специально не настраивали и консультаций никаких не проводили.

Мы исходили из того, что задания части «B» дают достаточно ясную картину общего уровня математических знаний студентов, а заставлять первокурсников, поступивших, скажем, на факультет права или прикладной политологии, решать самые сложные задания части «C» было бы неправильно. Объективной картины мы бы в таком случае не получили. В то же время студенты, набравшие на ЕГЭ по математике около 70 баллов, с предложенными им задачами должны были справиться. Отличным результатом считалось решение 10–12 задач, хорошим — решение 7–9 задач, удовлетворительным — решение 5–6 задач, а те, кто не смог решить больше четырех задач, получали условную оценку «неудовлетворительно».

— Насколько корректными, на ваш взгляд, являются результаты тестирования?

А. Макаров: Их проверка осуществлялась не преподавателями Вышки, а сотрудниками  Московского института открытого образования, и заподозрить нас в том, что мы могли как-то исказить, приукрасить результаты, нельзя. Если же говорить о том, могли ли студенты списывать друг у друга, то мы такую возможность практически исключили. В нашем распоряжении было 24 варианта заданий, разработанных Федеральным институтом педагогических измерений, и все они были нами использованы. Конечно, в одной аудитории находилось несколько ребят с одинаковыми заданиями, но сидели они далеко друг от друга, так что мы с уверенностью можем сказать, что «коллективным творчеством» наши студенты не занимались.

— Каким было отношение к тестированию самих студентов? Восприняли ли они его всерьез?

— А. Макаров: Начну с того, что сам тест относится к проверке так называемых «остаточных знаний», это не экзамен, который проводится после длительной подготовки и ставит финальную точку в процессе обучения. Поэтому и уровень мотивации студентов был достаточно низким, и, по моим впечатлениям, к тестированию они отнеслись вполне спокойно, без суеты. На выполнение задания отводилась одна пара, но многие справлялись с ним за сорок-пятьдесят минут и не пытались подолгу проверять, верно ли они решили ту или иную задачу. Тем ценнее, что при такой расслабленности были показаны высокие результаты.

— И кто же из студентов отличился больше других?

Заведующий кафедрой высшей математики ГУ-ВШЭ Алексей Макаров

— А. Макаров: На факультетах, где предъявляются высокие требования к математическому образованию, были показаны очень достойные результаты. Отличные оценки заработали три четверти студентов Международного института экономики и финансов (МИЭФ) ГУ-ВШЭ и факультета бизнес-информатики и две трети студентов факультета экономики. Хорошие результаты получены и на факультетах менеджмента, социологии, государственного и муниципального управления, на отделении логистики. Ну а на факультете математики на «отлично» справился с заданием 91 процент студентов.

— В целом полученные данные оправдали ваши ожидания?

С. Рощин: Результаты нашего тестирования, в основном, совпали с теми, что будущие студенты показали на ЕГЭ и на олимпиадах. Это означает, что инструменты, выбранные для измерения уровня знания и используемые как критерии отбора для поступления в вуз, работают. Понятно, что есть много деталей, что технология ЕГЭ, как и технология проведения олимпиад, должна совершенствоваться, но результаты, которые мы получили на сегодняшний день, оказались вполне адекватными. Мы действительно набрали сильных студентов.

Мы также получили возможность сравнить результаты тех, кто поступал к нам через олимпиады и ЕГЭ, на бюджетные и платные места. У поступивших в Вышку по итогам олимпиад результаты по математике оказались лучше, чем у тех, кто поступал по ЕГЭ. Это свидетельствует о том, что при всех проблемах, которые есть при организации олимпиад, утверждении их перечня, сам инструмент оказался работающим. Также мы убедились, что поступившие на бюджетные места демонстрируют более высокий уровень знаний и подготовки, чем те, кто поступал на коммерческой основе. Значит, баллы, набранные на ЕГЭ, были заработаны будущими студентами честно, и «бюджетники» свои места в Вышке заняли по праву.

— Насколько сильна дифференциация в уровне знаний по математике? Выявились ли в ходе тестирования «проблемные» факультеты?

С. Рощин: Количество студентов, которые по результатам нашего тестирования не имели бы права рассчитывать на получение аттестата о среднем образовании, было крайне малым. Как правило, это частные ситуации, от которых никто не застрахован, и были они на тех факультетах, где глубокое знание математики не требуется для дальнейшего обучения. Об откровенных провалах на каких-то направлениях я бы не говорил.

А. Макаров: Действительно, неудовлетворительную оценку получили не больше 5 процентов студентов, и они сконцентрированы, в основном, на тех факультетах, которые при приеме не обращали никакого внимания на результаты ЕГЭ по математике. Это факультеты права, философии, прикладной политологии. Хотя это не значит, что математика там вовсе не нужна. На том же факультете прикладной политологии программа обучения в течение всех четырех лет предусматривает обязательные и достаточно продвинутые курсы по математике — современная политология стала наукой, активно использующей количественные методы.

— Какие выводы будут сделаны на основе полученных результатов?

С. Рощин: Опираясь на результаты тестирования, мы будем думать о совершенствовании технологии отбора в Вышку. Это не значит, что мы будем что-то кардинально менять, но проанализировать различные критерии зачисления и несколько скорректировать систему набора по олимпиадам необходимо. Свои соображения мы представим коллегам из других вузов и Министерства образования и науки. Кроме этого, как я уже говорил, мы сможем оптимизировать непосредственно учебный процесс. Тем, кому знаний не хватает, мы дадим математику дополнительно. Если это целесообразно, будем выделять группы более сильных студентов и дальше обучать их, предлагая более сложные инструментальные знания.

А. Макаров: Информация по каждому студенту поступила в распоряжение факультетов. Эту же информацию мы сейчас передаем преподавателям, читающим соответствующие курсы, чтобы они могли понимать, на какую аудиторию они преподают, и при необходимости адаптировали под нее учебный материал.

— А организационные выводы не последуют?

С. Рощин: Мы никого не собираемся отчислять. Студенты приняты в Вышку, и результаты теста показывают, что они оказались здесь заслуженно. Дальше их ждут обычные зачеты и экзамены, от которых и будет зависеть продолжение обучения в университете.

— Планирует ли Вышка проводить такие тестирования в будущем?

С. Рощин: Что касается тестирования по математике, то тут я однозначного ответа пока что дать не могу. Но в наших планах проведение аналогичной проверки знаний по другим общим дисциплинам, например, по иностранному языку, хотя технология тестирования и сопоставления результатов в этом случае будет более сложной.

А. Макаров: Здесь нужно учитывать, что на постоянном контроле органов образования находятся два обязательных школьных предмета — математика и русский язык. А вот что касается «предметов по выбору», к которым относится иностранный язык, то подход к контролю знаний по ним куда более либеральный, и «пятерка» по английскому языку, полученная в обычной школе, может вовсе ни о чем не говорить. При разработке соответствующей системы тестирования нам эту специфику нужно будет принять во внимание.

Олег Серегин, Новостная служба портала ГУ-ВШЭ